В это трудно поверить, но идея всеобщего государственного обеспечения по старости (пенсий) возникла, по историческим меркам, вчера.

Впервые идею обеспечения пенсий реализовал в 1889 году германский канцлер Отто фон Бисмарк, известный знаменитой фразой: «Силу революциям придают не крайние требования меньшинства, а неудовлетворенные законные чаяния большинства». Современники говорили в связи с этим о «прусском социализме».

Прежде того мир жил по законам социального дарвинизма. Мысль о том, что каждый имеет право на уверенность в завтрашнем дне, на обеспеченную старость – пенсию по старости, что государство обязано заботиться о гражданах, показалось бы людям странной. Впрочем, граждан тогда тоже не было. Были подданные.

Если человек не имел состояния, заботиться о нем в старости должны были дети или церковная благотворительность.

В России существовала поговорка: «Первый сын Богу, второй – царю, третий – себе на пропитание».

В фольклоре многих народов имеется похожий сюжет: бессердечные люди кормят стариков из свиного корыта, их маленький сын начинает что-то строгать ножичком, родители спрашивают, что он делает, а малыш отвечает: «Мастерю корыто – кормить вас, когда состаритесь».

У всего на свете есть хорошие и плохие стороны. По мнению многих, развитие социального обеспечения снизило рождаемость и ослабило семейные узы.

По королевскому указу

Разумеется, пенсии назначали и до Бисмарка. Но делалось это на основе принципов, не имевших ничего общего с современными представлениями о социальной справедливости. Пенсии рассматривались не как обязанность государства, а как монаршая милость, доставались немногим, причем, как правило, тем, кто и без того не бедствовал.

Впервые слово «пенсия» (от латинского pension – «выплата»)

появилось в документах Парижской счетной палаты в царствование Людовика XI во второй половине XV века и означало суммы, ежегодно перечислявшиеся первому камергеру английского короля Эдуарда IV Уильяму Гастингсу и другим лондонским сановникам. В наши дни подобные «пенсии» именовали бы взятками.

По имеющимся данным, канцлер Елизаветы Петровны Алексей Бестужев получал «пенсию» от британского кабинета, а Талейран – от русского царя Александра I.

Возраст при назначении королевских пенсий не играл никакой роли. Например, Людовик XIV пожаловал пенсию в две тысячи ливров в год молодой вдове поэта Скаррона, которая стала впоследствии королевской фавориткой и вошла в историю под именем маркизы де Ментенон. При баварском короле Людвиге I "пенсионеркой" стала его возлюбленная Лола Монтес, запомнившаяся бюргерам тем, что расхаживала по Мюнхену с сигарой в зубах. Елизавета Петровна назначила пенсию в 15 тысяч рублей в год матери будущей Екатерины II Иоганне-Елизавете Ангальт-Цербстской.

Небывалый размах приобрела выплата пенсий при Людовике XIV, одним из прозвищ которого было «король-кормилец». Лучшим средством от заговоров он считал держать знать у себя на глазах, и специально для этого выстроил огромный Версаль. Желание дворянина жить дома считалось чуть ли не изменой, а если у него не хватало средств, монарх назначал ему пенсию.

Разумеется, пенсии давали не только королевским любовницам и карточным партнерам, но и людям дельным. Например, Людовик XV отметил таким образом заслуги перед Францией знаменитого разведчика шевалье д'Эона, прославившегося тем, что самые трудные миссии он выполнял в женском платье. Он получил достойную пенсию.

Постепенно число получателей пенсий росло, а правила их назначения пенсий упорядочивались. Неизменным оставался главный принцип: право на пенсию давала только служба трону, прежде всего, военная за которую полагалась военная пенсия.